Сэм Бэнкман-Фрид дал интервью Такеру Карлсона, ответив на ряд вопросов, первый из которых - “Как там в тюрьме-то?”.
“Антиутопия, — говорит Бэнкман-Фрид. — Мне повезло в том, что место, где я нахожусь, не представляет физической угрозы, и, честно говоря, большинство персонала пытаются помогать мне всем, что в их силах”.
Он рассказывает, что в тюрьме читает книги, играет в шахматы и занимается “делами апелляции”. Кроме того, он анализирует свое поведение до краха FTX и теперь считает, что оно не было правильным:
“Я много времени провёл в попытках обрести понимание того, как нужно общаться, ретроспективно. Теперь я понимаю, что коммуникация у меня раньше была не очень, особенно на начальной стадии этого кризиса, и спустя месяцы я совершил ошибку, которую часто делаю: я увлёкся деталями и упустил общую картину”.
На вопрос, почему демократы отказались спасать его, несмотря на его большие пожертвования, Бэнкман-Фрид отвечает, что причина, по его мнению, в том, что демократы не считают его “своим”, и это обоснованно:
“Я могу только догадываться и не могу к ним проникнуть в головы, но, возможно, один интересный факт заключается в том, что в 2020-м я был сторонником левоцентризма, в Вашингтоне за десятки поездок увидел то, что меня шокировало, и не в хорошем смысле, понял, что происходит в администрации, и к концу 2022 года я уже жертвовал республиканцами столько же, сколько и демократам, но делал это не публично, и это стало известно как раз перед крахом FTX, так что, думаю это сыграло свою роль”.
О будущем криптовалют при Трампе интервьюируемый говорит:
“С вступления Трампа в должность произошло много хорошего, многие вещи очень сильно отличаются от позиции, которую занимала администрация Байдена и Генслера. Очевидно, что самое важное — это доведение дела до конца, и именно на этом этапе мы сейчас находимся, вопрос лишь в том, что из этого выйдет. Смена руководства помогает, но финансовые регуляторы — это огромные бюрократические машины в федеральном правительстве, они не привыкли к быстрым изменениям и уже десятилетиями ведут себя крайне разрушите в отношении криптовалют. В США сосредоточено 30% мирового финансового рынка, но всего 5% крипторынка, и причина этого исключительно регуляторная: США оказались уникально сложной страной для работы в этом плане. Так что сейчас главный вопрос, я думаю, в том, сможет ли администрация Трампа сделать то, что нужно, и найти способ это реализовать”.
На вопрос, остались ли у него “хоть какие-то деньги”, бывший глава FTX отвечает:
“Да, по сути, нет. Компания, которой я владел, может, до сих пор владею, не знаю, на банкротстве”.
На вопрос о том, выйдет ли он когда-нибудь из тюрьмы, Бэнкман-Фрид производит арифметические расчеты и заключает:
“Если сложить полученный мной тюремный срок с моим возрастом, на момент, когда я выйду, мне будет за пятьдесят. Если учесть все возможные смягчения, может быть, далеко за сорок, но точный ответ — З2 года, когда меня приговорили, плюс 25 лет полученного срока — это 57 лет”.
“Как ты думаешь, хватит тебе сил досидеть?” — интересуется журналист.
“Хороший вопрос, — отвечает Бэнкман-Фрид. — Я не знаю”.
Объясняя, почему от него отвернулись и политики, которым он давал деньги, и друзья, он говорит:
“Я получил много хороших сообщений от многих людей из Вашингтона сразу после ареста, но спустя 6 месяцев — уже ни одного, потому что к этому времени были уже слушания, меня посадили в тюрьму, и всё это стало очень политически токсичным для людей, это уже был очень большой риск для них. Я даже слышал, что люди говорили обо мне хорошие вещи через третьи руки, но при этом никто не хотел общаться со мной напрямую… А что касается моих друзей, то многие из них оказались буквально с пистолетом у виска. По сути, у них было всего два варианта, один из которых — десятки лет в тюрьме, и Райан Салем — самый печальный и самый ужасный пример этого. Правительно обвинило его в совершенно сфальсифицированных преступлениях, он сказал тогда — нет, увидимся в суде, но они вернулись к нему и сказали: А как насчёт твоей беременной жены, что, если мы её посадим? И он признал вину, потому что они собирались посадить его жену, что невозможно представить ни в какой правовой системе, это недопустимое давление со стороны обвинения”.
Он говорит, что его это заставило задуматься:
“О том, что значит иметь настоящих друзей, а ещё о количестве власти, которую имеют некоторые системы нашей страны, о том, как легко они могут запугивать людей, но также и о людях, на которых я могу рассчитывать”.
